Картер Браун - Том 14. Убийство - завтра![ Любимые обречены на смерть. По доброте сердечной. Убийство - завтра! Плач по любимому негодяю]

Он сообщил, что после передачи отвезет меня к Ромейнам. А почему, собственно? — выразила я недоумение. Я пока сама себе хозяйка и никому не обязана подчиняться. Эдди безразлично ответил, что таково распоряжение миссис Ромейн, а поскольку мы сейчас работаем на ее мужа, то какого черта спорить?

К тому времени мы уже добрались до студии. Сэм Варни проворчал, что я опаздываю, и сразу же впихнул меня в гримерную, где дамочка в белом халате намазала меня какой-то дрянью.

Вся эта спешка меня до того взвинтила, что я уже была не в силах собраться с мыслями. Я с ног до головы покрылась гусиной кожей и больше всего на свете боялась, что камера продемонстрирует мои пупырышки телезрителям, поэтому я приняла нелегкое решение не наклоняться вперед и не демонстрировать свое декольте.

На мне было восхитительное шифоновое платье с корсажем. И, как вы понимаете, на девушке с такой фигурой, как у меня, платье смотрелось потрясающе. Руководитель драмкружка в нашей школе всегда говорил, что самое важное — уметь показать зрителю ровно столько, сколько вы можете показать, не больше и не меньше. И в этом отношении он мог смело назвать меня своей самой талантливой ученицей.

Я устроилась за столом вместе с остальными участниками передачи. Над нашими головами вовсю светили огромные юпитеры, и вскоре мой грим начал потихоньку таять, а в животе урчало все громче и громче.

Сэм Варни с улыбкой похлопал меня по руке.

— Нервничаете, дорогая? — спросил он.

— Есть немного, — призналась я. — Вы ведь даже не сказали, что именно я должна говорить, а передача того и гляди начнется.

— Пусть это вас не волнует, Мэвис! — спокойно ответил Варни. — Да в таком платье вам и разговаривать-то не требуется! Я задам вам парочку вопросов, самых легких, и вы на них ответите. Все очень просто.

— Надеюсь, что так все и будет, — пробормотала я. — А как насчет остальных? Вы даже не представили меня.

— У нас так принято. Я никогда не знакомлю гостей друг с другом до начала передачи. Тогда все происходит естественнее.

Тут какой-то тип в наушниках, за которым волочился длинный кабель, принялся отдавать приказы, и не успела я опомниться, как Сэм бодрым голосом поприветствовал телезрителей, и передача началась.

Я судорожно сглотнула. А Сэм разглагольствовал перед камерой, словно это была его старинная приятельница.

— Леди и джентльмены, — сказал он проникновенным голосом, — сегодня у нас в студии три чрезвычайно интересные дамы. Две из них впервые участвуют в нашей передаче и, осмелюсь добавить, это самые очаровательные из всех выступавших со мной девушек. Уверен, что, увидев их, вы полностью согласитесь со мной. Но прежде всего мне хотелось бы поприветствовать леди, с которой вы уже встречались, — даму, имеющую собственное мнение обо всем на свете, — мисс Абигайль Пинчет! Привет, Эбби!

Абигайль Пинчет была седовласой особой лет пятидесяти, с лицом словно высеченным из дерева. На ней было зеленое атласное платье, которое в незапамятные времена висело в магазинах готовой одежды в качестве насмешки над модой. Мисс Пинчет выглядела именно так, как и положено выглядеть старой деве ее возраста: сплошные мускулы и дряблый жир. Мускулами такие особы обзаводятся годам к семнадцати — от усиленной беготни за мужиками, а жирком обрастают к сорока — поскольку не могут уже бегать так быстро, как в молодости.

— Добрый вечер, мистер Варни, — ответила она трубным голосом, от которого у меня по спине вновь побежали мурашки.

— Ну а теперь познакомьтесь с первой из наших новеньких, — продолжал Сэм Варни. — Она мне представилась как Долорес. Добро пожаловать на нашу передачу, Долорес.

С большой неохотой, но я все же признала, что Долорес и в самом деле была сногсшибательной красоткой. Типичная латиноамериканочка — жгучая брюнетка со сверкающими глазами и великолепной фигурой.

Ее темно-синее креповое платье держалось на узеньких лямках, а вырез доходил чуть ли не до самой талии. Я никак не могла сообразить, как ей удалось скрыть под таким платьем хотя бы лифчик без бретелек; если же ее грудь торчала так высоко без всякого лифчика, то наверняка эта девица сумела совладать с законом тяготения.

— Мне очень приятно участвовать в вашей передаче, мистер Варни, — произнесла она низким волнующим голосом.

— Надеюсь, не в последний раз, — галантно ответил Сэм. — А теперь я представлю вам нашу последнюю гостью — мисс Мэвис Зейдлитц. Она первый в нашем городе консультант по конфиденциальным делам, ее агентство открылось совсем недавно.

Зрачки всех камер уставились на меня, я улыбнулась, сглотнула и сказала:

— Добрый вечер, Сэм. Мне смотреть в камеру или на вас?

— Ха-ха-ха! — несколько деланно хохотнул Сэм. — Наша прекрасная мисс Мэвис слегка робеет перед публикой! Смотрите куда хотите, дорогая, это не имеет значения. И скажите, пожалуйста, что же на самом деле представляет собой консультант по конфиденциальным вопросам?

— Именно то, что и написано на двери моего агентства. Мой офис находится на Сансет-стрит, часы приема с девяти до семнадцати, кроме субботы и воскресенья, — быстро выпалила я. — Если у вас есть проблемы — обращайтесь ко мне, я все улажу! Разумеется, я гарантирую унести ваши секреты в могилу — если вам не требуется конфиденциальность, вы не станете обращаться ко мне. В этом случае вы можете обратиться к своему мужу, жене, доктору или просто-напросто написать в газету…

— Конечно-конечно, — вмешался Сэм, явно удивленный моим натиском. — Спасибо, что вы так здорово нам все рассказали, Мэвис. Пожалуй, теперь мы можем перейти к сегодняшней проблеме. Она чрезвычайно противоречива, и я думаю, что наши гостьи не откажутся высказать свое мнение. Оправдана ли эфтаназия? Что вы думаете на этот счет, Мэвис?

— Ну, — сказала я неуверенно, — я полагаю, что оправдана, если, конечно, они женаты.

Похоже, я слишком увлеклась ролью телезвезды — все, кто находился в студии, вдруг так и покатились со смеху.

— Эфтаназия — это название милосердного умерщвления, — усмехнулся Сэм. — А что вы скажете, Эбби?

— Разумеется, это абсолютная чепуха, так как эфтаназия предполагает свободу волеизъявления, — загудела Абигайль Пинчет. — А свободы волеизъявления быть не может, потому что все человеческие существа, так или иначе, находятся во власти потусторонних сил! Сил всего мира! Сил иного мира!

— Иного мира? — озадаченно переспросил Сэм. — Вы имеете в виду другую планету?

— Я не имею в виду ничего материального! — отрезала Абигайль. — Я имею в виду тот сверхъестественный мир, невидимый и неслышимый, который окружает нас, те темные силы, которые влекут нас по жизни. Мы не можем воспротивиться этой злой воле, даже если бы знали, как это сделать.

— Значит, вы считаете, что такого понятия, как милосердное умерщвление, не существует, ибо это знак доброй воли, а те силы, о которых говорите, не допустят этого? — с сомнением спросил Сэм.

— Вот именно! — Она энергично затрясла головой. — Мы всего лишь пешки в их ужасной игре.

— Чрезвычайно интересно! — пробормотал Сэм. — Долорес, а каково ваше отношение к проблеме эфтаназии?

— Мне ничего не известно о силах зла, Сэм. — Долорес одарила его ослепительной улыбкой. — Но я знаю, что судьбу обмануть невозможно. Если человеку суждено умереть, то он умрет, и ничто не в силах изменить это. Но, конечно, некоторые дни бывают хуже, чем другие…

— Что вы имеете в виду? — спросил Сэм.

— Вероятно, с этого мне следовало бы начать, — спокойно сказала Долорес. — Видите ли, я медиум.

— Вы хотите сказать, что можете видеть то, что невидимо для остальных: призраков, духов…

— Что-то в этом роде, — все так же спокойно согласилась она. — Я могу предвидеть будущее.

— О Господи! — встряла я. — Слава Богу, что я этого не умею, иначе никогда не решилась бы пойти на свидание!

— Я полагаю, что вы сумеете назвать нам победителей завтрашних скачек в Санта-Аните? — с надеждой спросил Сэм.

— Видеть будущее — это дар, который не может быть использован в корыстных целях, — холодно возразила Долорес, — но все события, от великих до самых ничтожных, заранее предопределены.

— А что вы имели в виду, упомянув, что одни дни хуже, чем другие? — поинтересовался Сэм.

Долорес пожала обнаженными плечами:

— Иногда случаются плохие дни, это известно каждому. В какой-то день начинается война, и люди погибают тысячами, а в другой день наступает благословенный мир. У каждого человека есть плохие и хорошие дни, но я отличаюсь от остальных людей тем, что вижу грядущие дни, а не минувшие.

— Прекратите! — выкрикнула Абигайль, драматически воздев руки. — Это и так слишком далеко зашло! Мы должны немедленно сменить тему, мистер Варни, немедленно!